Глаз
глаз, мифологический символ, связанный с магической силой, благодаря которой божество или мифологический персонаж обладают способностью видеть, сами оставаясь невидимыми. Эта способность, символизируемая наличием одного огромного глаза или большого числа глаз (тысячеглазый Аргос в греческой мифологии; «зрячая плоть» — существо, сплошь покрытое глазами, в китайской мифологии; Моу-нямы (Земля-мать), которая носит в себе множество глаз, в мифах нганасан), зависит от божеств, способных наделить ею мифологических героев и лишить её (в хеттско-хурритском мифе охотник Кешши по воле богов, недовольных жертвоприношениями, перестаёт видеть животных; в абхазском мифе охотнику попадается та дичь, которую до него съел и воскресил бог охоты Ажвейпш). Многие боги обладают столь устрашающим взором, что его не выдерживают смертные. В мифе североамериканского индейского племени оджибве одно из шести сверхъестественных существ, вышедших из моря, чтобы смешаться с людьми, было с повязкой на глазах. Когда это существо сняло повязку, то человек, на которого упал его взгляд, тут же умер, словно поражённый молнией. В мифе индейского племени комоксов женщина — дочь Орла ушла от мужа. Когда он стал её преследовать, она обернулась назад и испепелила мужа своим смертоносным взглядом (ср. также взгляд горгон в греческой мифологии). Эти образы, связываемые с хищными птицами, сопоставимы с образом бабы-яги — хозяйки мира мёртвых (её зооморфный образ — птица). Баба-яга слепа, и благодаря этому живые могут избежать смерти при встрече с ней. Мифологические символы смерти вообще связываются с невидимостью (ср. греч. аид), причём живые слепы относительно мёртвых, а мёртвые — относительно живых. По поверьям нганасан человек и животные живут, пока у них живы глаза. После их смерти глаза попадают в распоряжение Моу-нямы, а мёртвый должен обзавестись новыми, иначе он заблудится на пути в землю мёртвых.Характерной особенностью многих мифологических персонажей является одноглазость (ср. герм.-сканд. Один, кельт. Луг, дочь Рябчика в индейском мифе сэлишских племён, одноглазые мужские фигуры энеолитической культуры Триполья), которая, так же как и слепота (например, в хеттско-хурритском цикле мифов о Кумарби глаза Уликумми закрыты камнем), может быть свидетельством особой магической силы. Для амбивалентного мифологического мышления представление о том, что избыток зрения равнозначен слепоте, вполне закономерно (отражение этого представления проявляется и в данных языка; ср. лат. oculus, «глаз» и литов. ǎklas, «слепой»).Распространённым мифологическим мотивом является также похищение глаз или ослепление бога его соперником и последующее исцеление, которое осознаётся как способ возрождения бога. В хаттско-хеттском мифе у бога грозы демоном-змеем отняты глаза и сердце. Чтобы вернуть их себе, бог грозы рождает сына-человека, который женится на дочери змея и выпрашивает у него сердце и глаза своего отца (ср. также ослепление египетского Гора Сетом и последующее исцеление его богиней Хатор). Ритуальное соответствие этим мифам обнаруживается в обрядах, во время которых в статую бога (Осириса в Египте, Будды в Древней Индии и др.) вставляли глаза. Глаз бога может и сам выступать как один из главных мифологических персонажей (Око Ра в египетской мифологии).Глаз мифологического существа (например, глаз Одина) нередко представляется в виде источника, омываемого водой (как слезами), что отражается в существующей во многих языках (хеттском, балтийских, славянских, семитских) связи названий глаза и источника. В мифе калифорнийского индейского племени яна человек, почти превратившийся в скелет, беспрерывно плачет, и овцы приходят пить воду, текущую из его глаз; когда же он перестаёт плакать, на месте его страданий остаётся солёный источник (сходный мотив имеется и в мифе индейского племени модок).Мифологические представления о магической силе взгляда, дурном глазе и смертоносном взгляде находят развитие в фольклоре (в заговорах от сглаза, дурного глаза) и (через его посредство) в художественной литературе — в произведениях, либо прямо использующих фольклорно-мифологические образы («Вий» Н. В. Гоголя), либо воспроизводящих сходные представления на другом уровне осмысления (стихотворение А. Блока «Есть игра: осторожно войти…», стихи Г. Аполлинера об авиаторе и др.).Литература:
Иванов В. В., Об одной параллели к гоголевскому Вию, в кн.: Труды по знаковым системам, т. 5, Тарту, 1973;
его же, Категория «видимого» и «невидимого» в тексте: еще раз о восточнославянских фольклорных параллелях к гоголевскому «Вию», в кн.: Structure of texts and semiotics of culture, The Hague—P., 1973;
Матье М. Э., Древнеегипетский обряд отверзания уст и очей, в сб.: Вопросы истории религии и атеизма, [т.] 5, М., 1958;
Потебня А. А., О мифическом значении некоторых обрядов и поверий. II: Баба-Яга, «Чтения в императорском Обществе истории и древностей Российских при Московском университете», 1865, кн. 3;
Пропп В. Я., Исторические корни волшебной сказки, Л., 1946;
Рифтин А. П., Категории видимого и невидимого мира в языке, «Ученые записки Ленинградского государственного университета. Серия филологических наук», 1946, в. 10;
Цивьян Т. В.,’׀A-iб-<*N-UID- и рефлексы этого образа на Балканах, в кн.: Античная балканистика 3. Языковые данные и этнокультурный контекст Средиземноморья. Предварительные материалы, М., 1978;
Africa T. W., The one-eyed man against Rome: an exercise in euhemerism, «Historia», 1970, Bd 19, H. 5;
Crawford O. G. S., The eye goddess, L., 1958;
Gimbutas M., The gods and goddesses of Old Europe. 7000 to 3500 B. C. Myths, legends and cult images, L., 1974;
Láng J., The concept of psyche: its genesis and evolution, «Acta ethnographica», 1973, t. 22, fasc. 1—2;
Riemschneider M., Augengott und heilige Hochzeit, Lpz., 1953;
Thieme P., Studien zur indogermanischen Wortkunde und Religionsgeschichte, B., 1952.